Несколько лет назад моя доверитель взяла кредит в банке, исправно его выплачивала, но как и многие другие, лишилась работы из-за сложившейся экономической ситуации. Попав в эту кредитную кабалу, она решила продать свою квартиру и переехать к дочери.
Она нашла покупателя — одного из риэлторов нашего города — и заключила с ним предварительный договор купли-продажи. О том, что квартиру нужно сначала приватизировать, моя доверитель не скрывала и риэлтор взял приватизацию на себя.
Считая, что риэлтор знает, что делать, моя доверитель взяла аванс, и погасила свою задолженность.
Однако квартиру приватизировать не удалось, в связи с чем заключить основной договор не представилось возможным. После этого несостоявшийся покупатель, естественно, потребовал возврата аванса, который уже давно был потрачен. Поскольку доверитель не имела иного дохода, кроме своей скромной пенсии, она не смогла компенсировать убытки своего контрагента, в связи с чем спор стал разрешаться в судебном порядке.
Казалось бы, в данной ситуации все очевидно, но истец указал заоблачную сумму исковых требований, троекратно превышающую свои убытки. В число якобы понесенных убытков он включил сумму, на которую подорожала недвижимость; затраты, якобы понесенные при неудавшемся оформлении приватизации; а также затраты на проведенный ремонт.
Я вступил в дело, изучил исковое заявление и составил возражения на него.
В возражениях я признал обоснованность требований о возврате аванса, но указал на необоснованность остальных исковых требований, аргументируя обстоятельствами дела и правовыми нормами. Общий смысл моих возражений состоял в том, что подорожание недвижимости само по себе не означает, что истец понес убытки, затрат на приватизацию можно было избежать при грамотном подходе к делу, а делать ремонт до регистрации права собственности истца никто не принуждал.
В итоге, с моей доверительницы взыскали немногим меньше 300 000 рублей, хотя истец настаивал на 700 000 руб. Такая сумма нас вполне устраивала. Решение суда вступило в законную силу.